На этой неделе исполнилось 160 лет со дня отмены крепостного права в России. 19 февраля (3 марта по новому стилю) 1861 года император Александр II подписал манифест с типичным для того времени пространным заголовком «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей», а также «Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости», согласно которым бывшие крепостные получали полную гражданскую правоспособность. Конечно, реформа не привела к одномоментному изменению положения крестьян, однако создала условия для постепенного его улучшения, сильно повлияв на всю последующую историю Российской империи.
Поскольку как раз в то время евреи стали, по словам современника, «с успехом сотрудничать в русских газетах и журналах» (в частности, в одесских), а, кроме того, тогда же в России начали возникать и первые еврейские периодические издания, мы можем узнать реакцию наших соплеменников на отмену крепостного права. Газета «Рассвет», например, с воодушевлением писала: «Великое дело свершилось в нашем отечестве! Сердце не может не затрепетать от восторга при этой вести. Кто истинный сын России, тот будет гордиться этим событием». Порою евреи гордились и радовались даже больше, чем сами русские! Публицист Авраам Ковнер описал встречу с помещиком после отмены крепостного права: «Помилуйте, — говорил помещик горячо, — у меня было немного крестьян, всего около двухсот душ, но я был их полным властелином… А теперь что? Теперь эти самые животные не только не подвластны мне, но чуть не смеются надо мною, глумятся, оскорбляют мою жену, мое семейство… Ах, Б‑же мой, как тяжело!..» — и мой собеседник залился обильными горячими слезами… Представьте же себе эту картину! Русский барин, кровью и плотью связанный с народом, проливает горькие слезы о том, что его «брат» по происхождению, по вере, по вековой связи перестал быть бессловесным животным, освободился из-под позорного ига, — а бедный еврейчик, ничего общего с русским народом не имевший, терпимый в России как неизбежное зло, бесправный, беспомощный, забитый, — напротив, всею душою рад, что чуждая и враждебная ему масса призвана к новой жизни, не лежит больше под кнутом и палкой барина».
Увы, не только баре (что, по крайней мере, объяснимо), но и сами освобожденные крестьяне не оценили этой еврейской радости за них. Антисемитизм населения никуда не делся и проявлялся все последующие десятилетия, разве что меняясь в интенсивности — от «обычного» бытового до погромов, в которых освобожденные крестьяне (и их потомки) принимали активное участие!
Впрочем, Российская империя тут не исключение. Как писал наш талантливый земляк Владимир (Зеев) Жаботинский, так это повторяется с евреями в каждой стране и во все времена. Окружающие нас народы не любят, когда мы слишком активно участвуем в общественной жизни. Правда, когда мы в ней не участвуем, им это тоже почему-то не нравится, и вся разница между двумя этими ситуациями — только в предъявляемых евреям обвинениях. В первом случае мы виноваты в том, что, цитируя того же Жаботинского, «евреев развелось слишком много» (и, как написано в Торе в рассказе о первой в истории претензии такого рода, «наполнилась земля Египетская ими»). Во втором варианте наша вина — в отсутствии лояльности к стране проживания. Как говорили в позднесоветское время экзаменаторы в МГУ, «заваливая» еврейских абитуриентов: «Мы тебя выучим, а ты сбежишь в Израиль?..»
Так какой же выход? Принимать участие в жизни страны, в которой живешь, или лучше не занимать слишком активной общественной позиции? Лично у меня точного ответа на эти вопросы нет. А у вас?